Другие танцы
Интервью с руководителем владивостокского танцевального коллектива «Каури»

6 декабря на сцене Тетра Молодежи танцевальное сообщество «Каури» представит свой спектакль «Другой, другие и…», в котором танцоры осмысляют понятие «другого». Спектакль, где нет линейного нарратива, но есть его чувствование, поставлен коллективом, давно работающим в поле рефлексивного танца. Однажды американская композитор и хореограф Мередит Монк в постановке «Turtle Dreams» также отказалась от классического повествования и отобразила те переживания, с которыми сталкивается человек, потерявший все после большой катастрофы. Человек, который ищет близость на опустевшей Земле. В России, где современная хореография стала развиваться сравнительно недавно, массовый зритель не всегда подготовлен к тому, чтобы понимать и принимать подобные практики. В преддверии спектакля мы поговорили с одной из первых хореографов contemporary dance во Владивостоке, основательницей «Каури», Татьяной Домовидовой.

 

Татьяна, как вы пришли в танец? Почему выбрали именно эту профессию? 

У многих бывают смятение и непонимание, с чем связать свою жизнь.  У меня не было метаний, мне повезло, я всегда понимала, чем буду заниматься. По какой-то причине я знала, что танцевать — это мое.   Училась хореографии в Новосибирске, но потом пришлось уйти из-за травмы. Получила хореографическое образование в Дальневосточной Академии искусств. А четыре года назад окончила магистратуру по отделению хореографии в George Washington University в США.

Расскажите про опыт обучения в Вашингтоне, вы преподавали в Joffrey Ballet School

Это была большая авантюра. Моя первая поездка в Америку случилась, когда однажды я выиграла грант и поехала на American Dance Festival с еще несколькими танцорами со всей России. Мы были поражены от обилия информации, потому что в России современная хореография начала развиваться только с конца 90-х, до этого существовали лишь классический балет, эстрадные и народные танцы, и мне этого не хватало.

После поездки я загорелась получить образование в Америке. Выбрала несколько университетов, подала документы и из четырех из них мне пришли положительные ответы. Я выбрала именно George Washington University, наверное потому, что прошла творческий конкурс, и мне дали грант на образование. На руку мне было и то, что обучение проходило на 50% дистанционно, в Штаты надо было приезжать зимой и полностью три летних месяца. Но когда пришло подтверждение, что мне дали грант на обучение, встал вопрос языка, было необходимо подтвердить уровень владения языком, мой же английский был в то время очень начинающим, но как-то благодаря важной цели получилось выучить язык за полгода. Наш курс состоял всего из четырех танцоров со всего света, и я была единственной женщиной в этой группе. 

Постепенно я сделала проект с подростками для Joffrey Ballet School. У них совершенно другой подход к учебе, к ученику, полностью отличный от нашего.  Это хороший опыт, о котором можно говорить часами.

Вы занимаетесь современной хореографией в России, обучались у наших танцоров и заграницей. Можете как-то сравнить искусство танца за рубежом и во Владивостоке? 

Не хочется сравнивать, говорить, кто лучше или хуже, все очень по-разному и системы разные. В России очень сильно направление классического танца. Когда в Америке нет системы училищ, которые готовит профессионально, у них есть коллективы и школы. В Америке больше внимания уделяется технике и акробатике, а у нас больше эмоций и влияние балета. Сейчас же я замечаю, что в России сформировался свой путь развития, и это радует.

Татьяна, а как все-таки вы пришли к тому, чтобы стать постановщиком?

Сложно сказать какая бы у меня была балетная карьера, потому что балерина — это исполнитель, которому говорят, что и как делать, а я все делала по-своему, стала сочинять сама. Большую роль сыграло образование, это ремесло, которое дает технику. Но мне очень нравится репетиционный процесс, случаются чудеса и открытия, которые постоянно удивляют. Тем более с моими артистами мы уже как семья, и я бесконечно удивляюсь тому, что именно они порой выдают.

Фото: О. Бобруйко

 

Вы ощущаете себя наставником?

Нет. В силу профессии я знаю больше, но это не наставничество. Как хореограф могу что-то подсказать, но в любом случае это процесс сотворчества. Я приношу идею, а танцоры начинают творить. Они – внутри процесса, я нахожусь снаружи. У меня не получится сочинить за всех, в теле просто нет того, что есть у другого танцора, но, когда мы начинаем взаимодействовать, получается что-то невероятное.

А как рождается идея спектакля?

Всегда по-разному. Это сакральный процесс создания чего-то нового, целого мира. У меня нет технологий, согласно которым я могу придумать постановку, просто постепенно накапливается материал —  разговоры, музыка, кино, иногда вдохновением может послужить сон. Иногда я просто смотрю как мои танцоры дурачатся на репетиции, и вижу как рождается ощущение, некий образ. Сначала он туманный и размытый, лишь предчувствие. Но в совместной работе образы начинают вырисовываться. Сейчас благодаря тому, что всегда под рукой камера, я записываю как участники коллектива импровизируют и потом прошу их выучить то, что тела сделали по наитию.

Мне очень легко, я могу принести какую-то связь движений и попросить выучить, а потом в процессе импровизации все меняется, я лишь подсказываю в каком направлении двигаться. Но любая идея должна быть выверена и оформлена.

  

Каури — это моллюск, которому свойственно многообразие форм и расцветок. Это как-то связано с названием компании? Может быть это про многообразие историй, про то, как каждый участник коллектива привносит что-то свое? Или вы закладывали другое значение?

Нам понравилось, что удалось собрать в «Каури» много смыслов. Нам понравилось сочетание звуков в названии. Когда мы только собрались, чтобы танцевать, из семерых нас четверо были морскими биологами. Мы долго думали о названии и руководствовались тем, что каури — это красивая ракушка, которая имеет жесткую структуру – стабильность, но внутри все очень мягко и беззащитно, трепетно. «Каури» – своего рода игра на совмещении несовместимого: стабильности и жесткости с мягкостью и чувственностью. Kаури это еще и название валюты в некоторых странах, и эту аналогию мы тоже стали использовать.

Как все было вначале?

Мы организовались в конце 90-х, нас было семеро, нам хотелось танцевать и творить. У всех было танцевальное образование — у кого-то профессиональное, у кого-то просто много опыта занятий. Со временем участники стали обучаться в Новосибирске, Москве, Санкт-Петербурге, заграницей. И постепенно мы стали понимать, чего мы хотим, стали создавать те вещи, которые были приближены к современной хореографии. А потом после представлений к нам стали подходить люди и говорить, что хотят танцевать так же. Так мы стали формировать обучающие группы.

То есть большим вдохновением для «Каури» стали люди?

По большому счету я ничем не хочу заниматься кроме танца, это моя профессия. И да, люди —  самое большое вдохновение, те семь человек, что есть сейчас это незаменимая компания, которые уникальны для меня, мои музы. Все спектакли строятся на их органике, внутреннем мире, и когда я что-то создаю, то, конечно, отталкиваюсь от того, что приносят эти люди. Было бы очень сложно перенести наш материал на других танцоров, это было бы уже иначе.

Фото: Д. Невмержицкий

 

«Каури» был одним из первых коллективов, где стали применять контактную импровизацию. Насколько важно совмещение танца и чего-то более глубокого, духовного?

В современной хореографии есть три кита. Желательно знать классический балет, это ставит тело и технику. Второй кит — непосредственно техники современного танца, и третий — импровизация, которая действительно помогает работать не только с телом, но и с эмоциями, чувствами, это дает понимание своей психологии и своего партнера. Танцоры «Каури» много работают в контакте на спектаклях. Я не смогу работать с танцором, который не образован в импровизации, потому что мы всегда пользуемся этим инструментом. Порой невозможно сказать возьми и сделай так, часто танец рождается в момент импровизации.
Импровизация — это большой срез, где есть и аутентичное движение, и духовное развитие, всем этим мы пользуемся.

6 декабря вы представите во Владивостоке свой спектакль «Другой, другие и…». Расскажите, что планируется в предстоящей постановке? Какая идея легла в основу?

Я почувствовала, что готова начать работать над чем-то новым и просто прислушивалась к себе, думала о том, какую тему готова взять. Вообще это моя любимая тема — другой, отличный от большинства. И если посмотреть спектакли, которые мы делаем, сквозь каждый тонкой нитью проходит эта история, неизменно, просто мы не выделяли ее названием. Я решила проработать этот аспект. Стала готовиться, читать литературу, психологическую в том числе. Другой это друг или отличный от других или даже враждебный? Один Я в социуме, и другой я, когда остаюсь наедине с собой.  Другой во мне, которого я не хочу принять и отвергаю, но пока я его не приму, я не буду целостным. Спектакль также про то, насколько человек может пожертвовать своей личностью, чтобы быть благополучным в социуме, и насколько он способен бороться за свою идентичность и тем самым рисковать стать отверженным, белой вороной.

В этом спектакле мы пытаемся не то чтобы рассказать историю, мне не хочется предъявлять зрителю линейное повествование, а хочется предложить рефлексию по поводу этого повествования. Конечно, зрителю легче, когда есть понятная история, но если показывать рефлексию, то зритель воспримет все более глубоко, на интуитивном уровне. Однажды ко мне подошла зрительница и сказала: «Я не могу выразить словами, что ты пыталась показать, но я поняла, что это про меня и прорыдала весь спектакль». Это было важно, я добиваюсь именно этого — создать пространство, которое остается со зрителем для домысливания. Сформировать восприятие, когда человек после спектакля чувствует больше, чем понимает. Когда он идет дальше. и у него внутри происходит работа.

Фото: Guy Marino

 

И наконец, что для вас танец? 

Танец — скорее всего для меня просто инструмент, чтобы разговаривать с людьми, творить, создавать новое. У каждого есть потребность в творчестве, потому что просто потреблять это тупиковый путь. А когда есть возможность созидать — это невероятно, именно поэтому я люблю репетиционный процесс. Танец для меня это не смысл жизни, а всего лишь инструмент для больших серьезных и важных вещей, когда мне хочется поговорить, когда внутри что-то назрело и приходит пора показать это миру.

Я с юности много искала определения того, что такое танцевать и нашла в одной из книг: «Танец — это спонтанная трансформация внутреннего мира в движение, в процессе которой пробуждается творческий потенциал и потенциал к изменению старого образа жизни».

Фото обложки и превью: Nick Trochi